Ицхак Скородинский
А время тикает в висок, морочит глаза, застит память, перебивает её о ином.
Да и друзей моих ряд... Поредел.
Почти все уже там...
Так и я подзабыл, кто из них кто.
Только, иногда...
Лица всплывают. И я тут же, как бы вспоминаю, что было и не было.
И понимаю, что...
Что?!
Ничегошеньки уже не будет.
И весь день молчит
...Ненужные семье. Марина
Мои! Пронзают бошку по ночам.
Об этом, никому!
Да, и наплевать на всё на это, свойственичикам.
Чего мычит, трясясь и плача в закутке своём, старик. А утром...
Встанет и весь день молчит.
* * *
А я в экран вползаю тваром и кликаю в то, что задаром какие-то сякие-то, хоть ангелы, хоть черти впёрли задарма...
* * *
И тут, на этом самом месте, чудо!
Как будто бы из ниоткуда, соединяясь в жуть, как цепь железная ползут ...слова, скрепляя всё во плазменный клобук.
И это, тварное, мне жжётся, давит на мозги пока я не закончу стих, хотя б-б-б, подобием страстей людских.
И не напялю, в ИНТРНЕТЕ, на читателя сей дар, чтоб и его, хоть отблеском хватило.
И!
Окатило!
Кухонные войны
(бес политики, пен сионное, ме-е-е муары)
На годик расслабился и вот тебе, блин, как агент ин, о, странный какой-то...
Скрюченный, сморщенный, спющенный...
Скварчит о чём-то, пузырится, гад.
Съесть, отравишься.
Пошёл! В мусорный ящик его!
Ого!
Повылезали из-под дивана, усами крутят, хитончиками хрустят.
А куснуть, слабо?!
Конешно, помнят моё, секретное. Тиурам в тарарам!
Кто спасётся, к соседке, за окиян...
Эх, вспомнил, как давил в мимосшедшем с ума, клопов.
Во!!! Времячко было.
Ух, как я их, шельмецов!
ПальцАми...
Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?! Сами знаете, кто
Попробуй, дотянись до этих завываний души почти пропавшей...
А тут ещё, грассирующийщий голос сей неповторимый...
Ну, что он засевал в сознанье одуревших от призрака свободы и, почти не слышащих его тогда?
И вы поймёте, что всё довольно просто, ведь мчался в прорву наш герой, в санях.
На русской тройке.
И опрокинулсь.
И снова помер тот...
Который не стрелял.
И это вправду, ты ведь плакала тогда, под это, Зин!!!
Как долгожданен был обычный день осенний...
А-ах!!!
Дождик брызнул и...
Затих.
Безумно долго я ждал его.
Ад лета метой бреда ночного да сушью воздуха пещного выморочил душу.
Думал всё, не доживу.
А тут клочок тумана, как последняя надежда.
И капли, хоть и горькие...
В лицо.
Нечаянных... Да, тех, что повстречал и встреч мгновенных тех не отмечал ни в памяти, ни в чувственном живом...
А просто пролилась ручьём беззвучным та красота.
Их лица.
Окоём.
Легчайшим полнолучьем, планеты нашей во кружении своём.
И, как будто б, ещё рано инею, да на ресницах.
А подишь ты...
Продышалось, отомщилось, выщербившись, появилось, и...
Поплыло пред глазами. Что возможно невозможное.
Три дураче!
Озадачен?
Это милый, навсегда.
Послесластие страсти бросившей.
В памяти...
Это до гроба.
Хворобы хуже и сколько не проклинай её, оскалится и за сердце, хвать.
Не убивает,нет... Но и жизни с ней нет.
Тело ея, во сне, застилает глаза.
Ох,зазноба!
Голос, запахи, кажется, вот, по лицу.
Катится.
Её...
Слеза.
В черепушке — тамтам
Годы, гады давят на жалось. По лицу, цвета побежалости.
А "прайсціся" захочешь, суставы скрипят, и пронзает синапсами кости до пят.
Гады годы!
Друзья уже там...
И грохочет, до смерти грохочет...
В черепушке — тамтам!